На бегу - Любовь Деточкина

– Тогда вообще смысла нет.

– Ты заболел?

– Да вроде, в норме.

– Да где же, в норме. Ты посмотри, что с твоими чакрами!

– Икрами?

– С биополем. Оно все в омерзительных сгустках липкого страха, злобы и… О! А это зловонное зеленое пятно. Ты что, пил алкоголь?

– Ну да, бухнул вчера с друзьями.

– Да ты неадекватен.

– Адекватен, иначе бы не пришлось платить алименты.

– Ты несешь какой-то бред.

– Это ты несешь бред с какими-то икрами и чтением.

– Соберись, вставай, прими позу дерева.

– Какого дерева?

– А ты случаем, не падал? Тебя по голове не били?

– Били. Пару раз кирпичом, один раз монтировкой. Но все нормуль, зажило.

– Видимо, не все. Ты меня слышишь, понимаешь, но в остальном какая-то беда.

– Ага слышу, Гога сказал, что крутой приход, глюки и голоса.

– Ты под наркотой?

– Ага.

– О боже, Антон, ты что с собой творишь!

– Я Вася.

– Так, подожди. Москва, улица Талалихина, 18, квартира 5. Антон Бривко.

– Адрес этот. Антона тут больше нет. Теперь тут я живу.

– А где Антон?

– Этот чудик собрал свои кристаллы, ковры с вышивками, книги и укатил в этот, как его, шабан, шамбал. А мне пожить тут разрешил.

– Тогда все ясно. Ошибочка вышла. Мне замену на работе дали, а данные видимо старые. Извините за беспокойство. Кушайте дальше.

– Спасибо. Я провожу.

– Что вы, что вы. Лучше я сам. Приятного вечера.

Гремело. Ливануло. Выдохнул, словно ожил. Глубоко задышал влажным густым воздухом, словно наелся дождя. Вдалеке сверкало, озаряло черное небо фиолетовыми вспышками светомузыки. Большая ночная дискотека. Но это уже не важно, главное включило. Сел писать. Вот, пишу. Что пишу, еще неизвестно. Но уже пишу – это главное.

Осенним погожим утром она развешивала постиранное белье на веревке во дворе. Двор был старым, маленьким и тупиковым. Вокруг кусты, считающие себя деревьями, начинали красить первые листья в желтый цвет. Так оно и бывает. Вначале ты – крохотная очаровательная почка. Ты выглядываешь из кокона своим юным, еще нежно зеленым уголком. Потом набираешься сил и раскрываешь миру свою ослепительную сочную зелень. Поворачиваешься к солнцу и радуешься каждому дню. А потом это же солнце палит тебя своими обжигающими лучами, и ты огрубеваешь, темнеешь и покрываешься пылью. И вот солнце начинает жалеть тебя и светит реже и мягче. Но на смену ему приходит перерождение твоей дымной огрубевшей зелени в желтый саван, в котором ты отправишься в свой последний путь к тлену во имя вечной жизни.

Нина повесила последнюю футболку. Кинула в пустой таз веревку с прищепками и пошла в дом. Сегодня ей исполняется сорок. Где-то в семь часов вечера. А до этого она упорно будет считать себя молодой и полной надежд женщиной. Так она решила утром. А после семи можно будет дать себе волю и нареветься всласть, жалея себя, свою никчемную жизнь и еще что-нибудь, что придумает в процессе. Тут главное начать, а остальное само вылезет, пока хватит сил.

Она надела единственные чистые джинсы, майку, взяла все деньги, которые были. Обнаружила, что мобильник разрядился, бросила его на кровать, и, накинув кепку, вышла на улицу. Руководствуясь странным порывом, направилась в порт. Почему бы не прогуляться по набережной, успокаивала она себя. Последние солнечные дни. У причала стоял лайнер, огромный и глянцево-белый. Она завороженно смотрела на него и, спустя пару минут, уже стояла у окошечка кассы. Спрятав билет в сумочку, она быстро направилась к трапу. Ступая по нему, качнулась и посмотрела вниз. Волны качались, она качалась, голова закружилась, и начали всплывать тревожные мысли. Ты, что творишь, дура? Зачем тебе билет? Ты хоть помнишь, куда его купила? Потом матрос подал ей руку и помог перейти на корабль, и мысли испарились.

Словно сказочная страна. Она явственно почувствовала себя Алисой, провалившейся в другое измерение. От этих мыслей она заулыбалась и бодро пошла по палубе навстречу своей новой судьбе.

Ускользающий холодный ветер бил в окно. Шумели деревья, и стук дождя по карнизам резал слух. Из щели в окне дуло, протяжно посвистывая при каждом порыве ветра. Что-то мерно било по водосточной трубе. Бом, бом! Хорошая атмосфера, чтобы сесть и жалеть себя, вспоминать свои неудачи, и печально сознавать, что многие мечты не просто нереализуемы, а даже не желанны самим тобой. Откуда они вообще берутся в моей голове? Чтобы было, по чем страдать такими ночами? Зачем мы придумываем себе несбыточную реальность? Хотим того, что нам по-настоящему и не нужно вовсе? Вот дай тебе это, прям сейчас, и ты скажешь: «Да зачем оно мне, заберите». А мечтать, и изводить себя тоской о недостижимом нам нравится.

Ибги – мертво-живые существа среднего пола. Могут выглядеть как мужчина или женщина без ярких гендерных черт. Ибги порабощают чувства людей, вызывая к себе сильную эмоциональную привязанность, воспринимаемую зависимым, как любовную страсть. Не вступают в физическую близость, держат жертв на расстоянии, но регулярно откачивают из них энергию по каналу эмоциональной связи.

Несмотря на средний род для размножения требуется две особи. Они заключают энергетический паттерн на время создания потомства и вынашивают его вместе, хотя физически малыш находится в одном из ибгов, обычно женского внешнего вида, но бывают и исключения.

Ибги не очень привлекательны внешне. Они порабощают своих жертв энергией. Чтобы стать донором, ибгу не обязательно видеть или слышать, достаточно, чтобы существо вошло в контакт с биополем жертвы.

Донорами ибги становятся далеко не все. У ибги и его донора должны совпадать энергетические частоты ментальных тел.

Ибги любят массовые мероприятия, где присутствует выброс энергии и адреналина. Они часто занимаются экстремальными видами спорта, и выбирают профессии, в которых будут кумиром большого количества людей.

Еще одной отличительной особенностью ибгов является очень сильное обаяние. Они вызывают симпатию, умиление, в крайнем случае, латентный гнев порицания. Ибги, как говорилось ранее, могут привязывать к себе человека, как донора энергии, но при этом обычно имеют огромный круг обычных поклонников, которые слегка подпитывают их.

Ибги, при всей своей вампирской сути, очень хрупкие существа. Они не могут долго существовать без доноров, испытывающих к ним любовь. Поэтому очень редко можно встретить ибгу старше пятидесяти лет. Люди с возрастом охладевают в своих чувствах, и эмоциональные каналы, созданные ибгами, пересыхают. Ибги лишаются подпитки и теряют свое очарование, а с ним и шансы найти новых, молодых доноров.